Националист с Востока.

Сергей Махун (“День”)

Националист с Востока

Вскоре (30 марта) исполнится 30 лет с того дня, как в 1973 году в эмиграции, в канадском Монреале, умер 89-летний человек, который в 20–30-х годах XX ст. заложил фундамент качественно новой разновидности украинского национализма — “интегрального” (рассматривающего все без исключения явления общественной жизни только через призму национальных интересов). Дмитрий Иванович Донцов, общественно-политический деятель, публицист, журналист, литературовед — личность чрезвычайно противоречивая, овеянная мифами, но одновременно и весьма целостная. Само происхождение его с юго-востока Украины (город Мелитополь в северной Таврии) отрицает тезис об исключительно галицко-волынской природе такого явления как национализм. Донбасс, Таврия, Слобожанщина дали немало известных деятелей национально-освободительного движения первой половины XX века, “схидняки” в Украинской Повстанческой армии не были неким экзотическим явлением (читайте “День” № 24 — 8.02.03 г., с. 6). Уроженцы Левобережья среди известной когорты правозащитников в Украине 70–80-х гг. прошлого столетия играли едва ли не определяющую роль.

По-видимому, именно город Мелитополь неподалеку от Азовского моря, с его пестрой полифонией национальных культур и конфессий, а значит, и пропитанный настроениями открытости, стал катализатором будущих разносторонних талантов Дмитрия Донцова. Во-первых, отметим такой важный факт — род Донцовых (Донцов или Донцов-Захаржевских) происходил из Слобожанщины, так что разговоры о “провокативности”, “деструктивности” действий “чужестранца” на украинской почве не имеют оснований. В письме Евгению Маланюку в 1931 г. сам Д. Донцов писал о своей семье, кстати весьма зажиточной: “таврийская, то есть смешанная, дед до конца жизни не научился по-русски, мать называлась Франциска (Франя), тетя — Полина, их отчим был немец-колонист; рассказывала мать, что прабабка моя была итальянка;… украинца из меня сделали: Гоголь, Шевченко, Кулиш и Стороженко”.

Сама биография Дмитрия Донцова читается, как интереснейший роман. Он в 12 лет остался без родителей. Благодаря деду закончил в Мелитополе реальное училище, учился в Царскосельском училище и на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. В столице Российской империи Д. Донцов принимал активное участие в жизни украинской студенческой общины, стал членом УСДРП, в 1905 году — в самый разгар Первой революции он был арестован и перевезен в Лукьяновскую тюрьму в Киеве. В 1908 году Д. Донцов эмигрировал в Галичину, входившую в состав Австро-Венгерской империи. Именно там начался путь его эволюции — от марксизма к национализму: “Актуален не лозунг самостийности — мечтали же когда-то наши украинцы о самостийной Украине в союзе с Россией. Актуален, более реален, более конкретен — скорее осуществим — лозунг отрыва от России, расторжение любого единения с ней — политический сепаратизм”. От данного тезиса мыслитель не отошел ни на шаг в течение всей жизни.

В 1913 году, выступая на II Всестуденческом съезде во Львове в докладе “Современное политическое положение нации и наши задачи”, Д. Донцов наметил программу построения независимого Украинского государства. Впоследствии, уже с началом Первой мировой войны (1914–1918), когда украинцы оказались по разные стороны фронта в составе австро-венгерской и российской армий, он возглавил Союз освобождения Украины (СОУ). В те времена общего беспорядка, в условиях постоянного давления различных враждебных украинскому делу сил, Д. Донцов писал: “Больше всего угнетают тех, кто меньше всего требует”.

Донцова в то время интересовали больше идеологические, чем государственнические вопросы. Под термином “национальная идея” он понимал нечто такое, что находится вне времени и пространства, а именно: “передача из поколения в поколение взглядов на мировую задачу нации и ее роль меж другими народами, взгляды, которые являются общим добром нации, которыми она живет и с утратой которых она погибает”.

Возможно, поэтому во время Освободительной борьбы 1917–1921 гг. Донцов так и не смог надолго “пристать” к какой-то силе, тем более возглавить ее. Он был чужд и режиму “украинского Наполеона” Павла Скоропадского (поддержав сначала переворот 29 апреля 1918 г. и возглавив Украинское Телеграфное Агентство, Д. Донцов эволюционировал в заклятого врага Гетманата, который пошел на союз с несуществующей монархистской Россией), и Украинской Народной Республике, где социалисты имели неоспоримое преимущество над “самостийниками”. Симон Петлюра, который также приближался по своим взглядам к тогдашнему Д. Донцову (в первую очередь, как сторонник твердой власти) так и не смог остановить анархо-социалистический беспредел в Украине. Так что, по-видимому, интегральный национализм стал ответом на неудачу Украинской революции; “украинский национализм был по сути попыткой объяснить, почему утрачена украинская государственность и как нужно отвоевать ее”.

В январе 1919 года Д. Донцов навсегда, как оказалось, покинул Киев. Впереди была постоянная жизнь в эмиграции — во 11-й Речи Посполитой (во Львове), в Германии, Чехо-Словакии, Франции; а с 1947 года мыслитель поселился в Канаде, где преподавал украинскую литературу в Монреальском университете.

Европа после Первой мировой войны ошеломила Д. Донцова унынием, упадком, разочарованием: “Мир становится сверхординарным. Общество — гешефтчики, христиан мало. К этой публике приспосабливаются теперь и искусство, и театр, и пресса, и вся жизнь”... Вызов Д. Донцова этой ситуации опирался на культ борьбы, самопожертвования, национального героизма, в литературе — на творчество “неоромантиков”. В обстоятельных своих трудах “Підстави нашої політики” (1921) и “Націоналізм” (1926) мыслитель определил такие факторы, которые помогут нации победить — иррационализм, романтизм, вместо пацифизма — идея борьбы, экспансии, насилия, вместо скептицизма, недостатка веры и бесхарактерности — фанатичная вера в свою правду, национальную исключительность; вместо либерализма и анархизма — интересы нации превыше всего. Вот характерные слова Донцова: “Борьба за существование является законом жизни. Всемирной правды нет. Жизнь признает ее для того, кто отличится большей силой моральной и физической, ту силу можем мы обрести лишь тогда, когда проникнемся новым духом, новой идеологией. Перед каждой нацией есть дилемма: или победить, или погибнуть”. Невольно возникают определенные ассоциации. Известный канадский историк украинского происхождения Орест Субтельный в основательной книге “Украина. История” писал: “Последний (украинский интегральный национализм — С.М.) куда ближе стоял к таким праворадикальным движениям восточноевропейских аграрных обществ, как “Железная гвардия” в Румынии, “Усташи” в Хорватии, “Стрела и крест” в Венгрии и аналогичных движений в Словакии и Польше. В конечном итоге украинский интегральный национализм имел независимое происхождение, и его корни содержались в собственном обществе”. К словам О. Субтельного, с которым можно согласиться частично, только добавлю, что все перечисленные праворадикальные движения во время Второй мировой войны занимали абсолютно четкую пронацистскую позицию — это неопровержимый факт. Но не следует забывать, что украинцы были бездержавной нацией, а в Европе 30-х годов XX столетия тоталитарные режимы составляли абсолютное большинство (за исключением только Англии, Франции, Швейцарии, Чехо-Словакии, стран Бенилюкса и Скандинавии без Финляндии).

Идеи Дмитрия Донцова имели огромное влияние на молодежь в межвоенное время (особенно в 30-е гг.) и стали мировоззренческой основой для возникновения (в 1929 г.) и роста влияния Организации Украинских Националистов (ОУН). Кстати, ее членом он так никогда и не был. Дистанцирование, позиция “над схваткой” были органичным состоянием души для великого украинца, националиста с Востока — Дмитрия Донцова.